Что важнее для будущего Каспия: коммерческая тайна многомиллиардных нефтяных контрактов или право общества знать об их экологических последствиях? Этот вопрос остро прозвучал в стенах Мажилиса во время недавнего выступления основателя движения Save the Caspian Sea Вадима Ни, который сообщил о подаче судебного иска против Министерства энергетики Казахстана с требованием раскрыть условия соглашений по месторождениям Кашаган, Карачаганак и Тенгиз.
Позиция ведомства, озвученная в ответ на иск, сводится к защите инвестиционного климата и ссылается на стандартную международную практику конфиденциальности. Министерство утверждает, что разглашение информации может повлечь многомиллиардные иски и подорвать доверие инвесторов. Однако за этими формулировками прослеживается стремление сохранить статус-кво, при котором экономические интересы ставятся выше экологической прозрачности. Ссылка на пункт 4.4 Орхусской конвенции, допускающий ограничение доступа к коммерческой тайне, выглядит как использование формальной лазейки, которая вступает в противоречие с самим духом конвенции, ратифицированной Казахстаном для обеспечения доступа граждан к экологически значимой информации. Заверения в том, что все контракты содержат положения об экологическом контроле, звучат неубедительно без возможности общественного аудита этих самых положений.
Самым наглядным свидетельством кризиса является продолжающееся обмеление моря. Критика устаревших данных, в которых говорится о «стабилизации уровня», тогда как в реальности он продолжает падать, обнажает опасный разрыв между официальными отчетами и действительностью. Низведение этой катастрофической тенденции до термина «колебания уровня» в рамках Тегеранской конвенции демонстрирует нежелание или неспособность признать масштаб угрозы, что блокирует разработку экстренных и скоординированных мер по адаптации и смягчению последствий. Физическое усыхание моря — это не просто колебание, а прямой результат климатических изменений и антропогенной нагрузки, требующий немедленного и честного обсуждения.
На фоне деклараций о переходе к «зеленой» экономике и развитию проектов по производству водорода планы по расширению добычи углеводородов выглядят как явное противоречие. Возникает закономерный вопрос о справедливости такого перехода, когда экологические издержки от старых ресурсоемких проектов ложатся на плечи местного населения и хрупкой экосистемы, в то время как обсуждаются новые, технологически продвинутые инициативы. Вопросы компенсации накопленного экологического ущерба и соблюдения обязательств в рамках Парижского соглашения остаются без четкого ответа, что ставит под сомнение долгосрочную устойчивость экологической политики региона.
Аргумент Министерства энергетики Казахстана о том, что существующая система контроля эффективна, подкрепленный примером крупного штрафа, выплаченного оператором Кашагана в 2024 году, можно трактовать и иначе. Сам факт наложения многомиллиардного штрафа свидетельствует о том, что было допущено масштабное экологическое нарушение. Это говорит о том, что контроль носит скорее реактивный, а не превентивный характер. Система наказывает за уже нанесенный ущерб, тогда как целью общественного контроля и полной прозрачности является его предотвращение. Без независимого мониторинга и доступа к данным общество лишено возможности оценивать риски и требовать от компаний и государства реальных шагов по защите Каспия, а не только постфактум констатировать очередной нанесенный урон.
